ГЛАВНАЯ МУЗЫКА КАРТИНКИ СЛОВАРЬ РАСТА

Почитайте и поглумитесь над сказками , которые сочиняли укуренные люди: Предраскуривательная история Священная история Про коноплянного Будду. Крутые обломисты. Про чудище укурище. Ежик в тумане(ориг. вер. ) Про Марс. Гониво про гномиков. Говорящий куст. Про животных. Про войну. Про черный алмаз. Русская сказка. Разум и сердце. Зеленый Джа. Кипарисовы холмы праповедников. Пути ( дневник души.) Музей спящих хиппи. Как старый растаман в африку ходил.

РАСТА СКАЗКИ

ПУТИ (дневник души)

Дождь, да именно дождь, с крупными каплями, как надоел этот дождь. Он все льет и льет. Большие тяжелые капли падают на землю, падают и разбиваются. Разбиваются для того, чтобы слиться с миллионами других капель, для того, чтобы перестать быть одинокими, превратится в лужи, а те, в свою очередь, в ручейки, ручейки в реки и озера, реки в моря и океаны. Затем они испаряются, поднимаются все выше и выше, для нового рождения, для новой жизни и нового падения, для продолжения этого бесконечного дождя. Он не был исключением, он когда-то появился и ждет его точно такое падение на землю, единение с ней, а много позже новое возрождение. Но сейчас он просто сидел на диванчике и смотрел в окно. Он видел этот дождь, дождь и еще две фигуры, фигура маленькой девочки и женщины ведущей ее за левую руку. Они только что появились в поле его зрения. Глаза женщины совершенно пусты, они не выражают никаких эмоций, ему кажется, что это просто две глубоких, бесконечно глубоких норы на ее мертвом лице. Пока он смотрел на женщину, она не разу не моргнула, по лицу не пробежало ни одной искорки жизни. На ее темных, покрытых серой коркой губах, застыла улыбка безумия. Было похоже, что какой-то скульптор вылепил эту улыбку из глины много тысячелетий назад и наложил ее на каменное лицо. "Кто эта женщина? Что здесь делает? Почему я так не хочу ее видеть, но не могу отвести от нее взгляд? Что значит ее медленная походка? Почему девочка плачет? Почему женщина не пытается ее успокоить?" Постепенно они отходят от окна, теперь ему видны только спины этих людей. На Девочке одето грязное платье, когда-то оно, наверное, было белым, теперь оно просто серое, с черными пятнами. В памяти все еще было свежо лицо девочки: такое же бледное, как и у женщины, держащей ее руку, но оно живое, подвижное; губы шепчут неизвестные слова, а из прекрасных голубых глаз девочки текут слезы. Хрустальные слезы, слезы лжи, постоянной лжи самой себе. Ведь она лжет себе в том, что она боится женщины, ее невозможно бояться, рано или поздно, но женщина придет за ней и уведет с собой. Когда нибудь женщина уведет туда всех, это неизбежно, именно поэтому ее невозможно бояться. Самое необычное в девочке – ее волосы, ее длинные распущенные волосы просто не вписывались в окружающий мир, казалось, они просто не принадлежат ему, четко выраженные, прямые, аккуратно уложенные и черные как виниловая пластинка. Вдруг, ему показалось, что у девочки есть крылья, он попытался вернуть утраченный образ, но не мог. Голова ужасно закружилась, он закрыл глаза... Сильный ветер ударил его в лицо, он открыл глаза и обнаружил, что стоит посреди улицы. Шаг... Шаг... Шаг... Вот он идет по улице, огромной темной улице. Шаг... Он шагает по самой широкой из всех дорог. Дороге без конца… Его окружают невероятно высокие дома. Они возвышаются над ним как бесконечные рельсы поставленные вертикально. Стены домов абсолютно гладкие, гладкие как абсолютно черное стекло, в них многократно отражается все окружающее пространство. Везде видны отражения заходящего солнца, из-за чего здесь доминирует красный цвет. Вокруг него ходят люди, толпы людей, но все они проходят мимо, они не видят его, они не видят друг друга, они не видят себя. Иногда они сталкиваются, после чего некоторое время идут в одну сторону, иногда они расходятся быстро, иногда они идут рядом ужасно долго, а иногда они просто уходят за горизонт и никому не известно, что происходит с ними. Он испытал свой первый страх, страх оттого, что все люди одинаковы. На мужчинах, совершенно одинаковые черные костюмы, а на женщинах черные платья. У всех совершенно одинаковая походка, одинаковые прически, одинаковый рост. У них одинаковое все, даже то, что ни у одного из них нет лица... Он знал, что в этом месте лицо есть только у него, но оно существует только для него. А для любого из них он только он только еще одна безликая фигура и его никто не заметит. С ним могут только столкнуться. Теперь он был просто уверен, у девочки действительно есть крылья. Есть потому, что она давно покинула мир безликости и монолитных домов и теперь она здесь, здесь в мире дождя. Хотя мир дождя и мир домов находятся рядом и даже являются одним и тем же, крылья могут быть только в этом мире. Да и лица можно увидеть только здесь. Он не нашел слов для того, чтобы выразить то, что всплыло в его голове. То ли это были мысли, может сон или фантазии, а может и суровая реальность, реальность неизменная и ужасная. Реальность того, что он одинок. Одинок как никто и одновременно одинок как все. Его взгляд опять упал на женщину... На голове у нее была странная шляпка с вуалью, а ведь вуаль уже давно не носили. В свободной руке она держала большей черный зонтик. Он был уверен, что если его открыть, любой порыв ветра унесет женщину ввысь. Эти мысли задели в его памяти какие-то воспоминания. "Крылья, зонтики, бред какой-то". Он с трудом тряхнул головой. "Это же надо, такое показалось, наверно в этом виноват этот глупый туман. Стоп, а разве может быть дождь и туман одновременно? Дождь? Я готов поклясться, что только что шел дождь, а теперь этот желтоватый туман, откуда он мог взяться? Интересно, это на самом деле желтоватый туман, или это свет от этого черного раскачивающегося фонаря придает ему такой оттенок? Хотя нет, свет у этого фонаря не желтый, а черный. Дааа, сегодня улица явно необычная, какая-то мрачная, не живая, просто как рисунок, да, именно рисунок". Теперь он был просто уверен, что улица просто нарисована на стекле. "Интересно, кто создатель такой угрюмой картины. Может я сам ее нарисовал, а теперь не помню? Нет, точно не я, я на такое не способен. Скорее всего, это мой старый друг. Да, точно это он. Только он способен на такое". Друг, с которым он провел все свои школьные годы, с которым его связывает так много. В памяти всплывали картины далекого детства. Вот они знакомятся, вот лазят по кукурузному полю, вот гоняются за кошками, ах как он их тогда не любил. Ему захотелось вернуть то время, время беспечности, время, когда он просто не мог понимать так много, когда его не пугали собственные мысли, время, когда он был генералом оловянных солдатиков. "Время, солдатики..." Он перевел взгляд на книжную полку, к его изумлению там стоял самый настоящий оловянный солдатик, маленький оловянный солдатик. "Странно, откуда он здесь? Я просто уверен, что у меня давно нет солдатиков, а этот вообще какой-то странный. Я обязательно должен его рассмотреть. Почему у него только одна нога? Уверен, что у меня не было солдатиков на одной ноге. Как же его достать и не слазить с дивана? Черт, как жаль что у меня не такие длинные руки". Вдруг ему показалось, что солдатик не так уж и далеко от него, теперь он был уверен, что сможет просто протянуть руку и дело в шляпе. "Все же попробую" Он протянул руку. "Ой, ну почему же она так долго тянется? Тянется? Ужас, какой ужас, она действительно становится все длиннее и длиннее. Что я теперь буду делать с такой длинной рукой? Ладно, о руке подумаю потом, а сейчас солдатик". Наконец он схватил его, ой, какое разочарование, он понял, понял, что солдатик не оловянный, а просто раскрашенная деревяшка. "Значит, ногу отгрызли крысы. Да, точно ее отгрызли крысы. Хм, кому нужен деревянный солдатик, да еще изгрызаный крысами? Ну его". Солдатик плавно полетел в угол. Летел так долго, что ему показалось, что комната наполнена какой-то жидкостью. Вдруг ему стало ужасно страшно, ведь все что сейчас происходит, это просто нереально, такого просто не может быть. Он срочно должен вспомнить с чего все это началось и должен выбраться из этой страшной комнаты. "Почему комната такая страшная? С чего, с чего все началось? " Вдруг в его мозг начал проникать звук. "Что это за звук? Откуда? Какой он приятный. Может это музыка? Хотя нет. Музыка не может проникать так глубоко". Он расслабился и лег на диван. "Почему диван такой мягкий и одновременно колючий? Похоже он просто живой, ох, какой он приятный, он наверное из воды, или нет, это просто миллионы женских рук меня ласкают. Я никогда не мог даже представить себе, что меня могут ласкать столько женщин сразу. Интересно, как меня могут ласкать столько женщин одновременно? Скорее всего я просто бесконечен, да, точно, я простираюсь бесконечно, куда не посмотришь, везде я, внутри я, снаружи я. Я просто пропитан этой музыкой". Теперь он уже не сомневался, это точно музыка, музыка прекраснее которой просто не может быть, он был внутри этой музыки, а она была внутри него, такой ласки он не испытывал еще ни разу в жизни. Мелодичные тянущиеся высокие нотки проникали в его мозг, они были бесконечно долгими, они тянулись и тянулись бесконечно, это было незабываемое ощущение, ощущение объединения с музыкой, объединения с собой. Неожиданно звук ударника разбил его на мириады кусочков. Как он хотел бы услышать эту музыку еще два раза, один раз тогда, когда он будет самым счастливым и тогда музыка в десятки раз увеличит его счастье, а второй раз тогда, когда за ним придет женщина с пустыми глазами и уведет за собой, тогда он не будет плакать, он будет бодро шагать рядом с ней туда – в дождь, в туман, по широкой дороге… Вперед в бесконечность. У него было ощущение, что он просто превратился в чувство, что он испытывает невообразимое удовольствие каждой молекулой своего бесконечного тела. Каждый удар разбивал его на все большее и большее количество частей, которые разлетались по вселенной и каждый из них получал свою порцию удовольствия, свой оргазм. Резко, как стрела в него проник голос, голос неслыханный ранее никем. "Кто это поет? Может кто-то за гранью вселенной посмел ранить бедную чайку? Или это поет ангел? Да-да, скорее всего это поет ангел, ведь только ангел может так петь. Но если это ангел, значит я в раю. Ну конечно в раю, где же еще? Вот только когда я успел умереть? Ну и правильно, я ненавижу тот мир, мир в котором вечно идет дождь, мир в котором все вынуждены вечно играть в игры. Сегодня победил ты, завтра тебя. Сегодня ты белый, завтра черный. Да, действительно все мы либо шахматные фигуры, либо части огромной колоды карт". Сейчас он почувствовал себя маленькой Алисой, которая падала в кроличью нору. Он практически ощущал, что он летит вниз, причем не просто летит, а летит по спирали. "Интересно, что будет когда я упаду? Хотя нет, как я могу упасть сам в себя? Как можно упасть во что-то бесконечное?" Он все летел и летел, быстрее и быстрее, в этом полете он понимал, что это полет не простой, это полет понимания, понимания себя и всего окружающего, он знал, что понимание просто не может закончится, что оно вечно. "Почему же песня этого ангела такая грустная? Неужели все ангелы грустные? Почему она поет о страдании? Это начинает доставлять боль. Наверно просто мы все звери внутри и все, все, даже ангелы, внутри мы поем о войне, да, мы вечно воюем, воюем друг с другом, воюем с собой. Каждая наша клетка – это воин, который готов воевать сам с собой лишь бы не быть побежденным". Он все падал и падал, он уже не получал тех приятных ощущений, теперь он знал, он понимал, что понял и ощутил слишком много и дороги назад нет. Мысли принимали причудливые формы, необъяснимые, непонятные и почему-то постепенно превращались во враждебные. "Мне надо вспомнить, надо вспомнить! Но что?" — Ты никогда не вспомнишь! — Кто здесь? — Здесь? Как ты думаешь, кто может здесь быть? Как думаешь, где ты? Ты считаешь что ты в раю? Ха… Ты уже давно не в раю. Рай для тебя окончен и назад пути нет. Ты уже пересекаешь ворота. Как ты думаешь, куда можно попасть столько падая, падая, а не убегая? Голос звучал откуда-то сзади, поэтому он развернулся и увидел высокую тень, точнее не тень, а дыру в тени, тень в тени. На том, что должно называться головой сидел высокий цилиндр, а в руке трость. — Я думаю, ты знаешь кто я. — А меня звать… Меня звать... — Я знаю как тебя звать, но разве это имеет значение здесь? Здесь ничто не имеет значения. Даже там ничего не имело значения. Ничто ни единое название, ни единое слово. — Нет имело!!! — Ты глуп как никогда, а еще думаешь что много понял. Вот смотри, я заменяю в твоей памяти слово "трость" на слово "шляпа" и наоборот, слово "шляпа" на слово "трость". Будем считать, что тебя так учили в детстве родители. — Теперь что у меня на голове? — Трость. — А что я держу в руке? — Шляпу. — Вот видишь, все просто. Итак, мы отвлеклись, отвлеклись от главного. Я думаю, ты заметил, что ты падаешь все глубже и глубже? Ты понимаешь все больше и больше. Как ты думаешь, понимание чего ждет тебя внизу? — Я не знаю. Тут фигура пропала и ему почему-то вспомнился сон. Странный сон, сон который для него много значил. "Он идет по болоту, на дороге лежит старый кирпич. Он знает, что кирпич этот лежит здесь вечно, этот кирпич это символ, символ понимания для многих вещей. Он знает, что если его забрать, то позже он появится вновь. Он будет лежать здесь и ждать своего часа, часа, когда он сыграет свою роль в чьей-то жизни. Он проходит мимо и спускается к болоту. На берегу бегает толпа маленьких котят. Он знает, что это не просто котята, это тоже символы, но это приятные символы. Эти котята тоже ждут своего часа и должны сыграть свою роль. Он знает, какой котенок нужен ему. Пока он не знает как, но этот котенок сильно изменит его жизнь. Он может превратить ее в рай, а может и в ад. Но он решается и берет этого котенка на руки прижимает его к груди, гладит. Смотрит ему в глаза. "Почему у него такие красные глаза? А почему у него, ведь это девочка. Да, точно, это девочка. Такого необычного котенка я еще не встречал ни разу в жизни". Часть котят отделилась от группы и подбежали к нему, они терлись о ноги, мурлыкали, щурились. "Господи, у меня еще никогда не было столько котят сразу. Но зачем они мне? Ведь только этот котенок, которого я держу на руках сможет меня понять, только она мне нужна". Он покрепче прижал котенка к груди и..." Он был просто вынужден проснуться, ведь будущего он знать не хотел. "Сколько я еще могу проваливаться?" Вокруг начали появляться какие-то точки, их становилось все больше и больше, они приближались к нему, или он приближался к ним. Наконец он понял что это. "Это планеты". Он приближался к одной из них и понимал, на сколько они велики, каждая из них просто бесконечна и полностью одинока в своем существовании. Ужасная мысль вдруг проникла в него. "ЭТО АД". "Это самый настоящий ад" С этими мыслями приходили мучения, теперь каждая молекула доставляла ему невыносимую боль, боль которую невозможно терпеть. Хотя нет, это даже не боль, это понимание того, что все это будет вечно, что он обречен вечно идти по этой планете, вечно страдать и вечно думать только о том, что он понял. Слово "вечно" просто убивало его, он хотел упасть и заплакать, но просто не мог, у него отняли эту способность. Он упал на этот блеклый сухой песок и бил по нему руками. "Этого не может быть, не может быть... За что?" Понимание того, что еще не один миллион раз он будет так бить руками в песок его пугала на столько, что он не нашел лучшего выхода чем подняться и побежать. Побежать от себя и бежать так вечно. Он бежал, бежал, бежал, он не чувствовал усталости, здесь не могло быть физических чувств, физические чувства он давно оставил в прошлом. — От себя невозможно убежать. Этот звук заставил его резко остановиться. — Страшно? — Он повернулся, сзади стояла фигура с непонятной улыбкой, показывая свои нереально белые зубы. — Ты заслужил на большее, это место для тебя слишком роскошное место, пойдем со мной, я отведу тебя туда... Шли они в полном молчании. Сколько они шли представить не возможно, этот путь мучил его, мучил его ожиданием. Вдруг фигура остановилась. — Смотри!!! — Он показал назад, где только что была бескрайняя пустыня. Теперь там стояла отвесная каменная стена, которая уходила в небо и за горизонт в стороны. — Но?! Он повернулся к фигуре, но ее уже не было. Вместо ее, параллельно первой стене на расстоянии нескольких шагов появилась вторая. Он захотел узнать такая же она длинная как и первая, но посмотрев в сторону, увидел, что он просто заперт в тупике. С ужасом понимания он решился посмотреть в оставшуюся сторону, и понял, что он заперт в малюсенькой комнате освещенной черным светом. Ужас того, что его ждало в аду разрывал его на части вновь и вновь, а сознание того, что этому не будет конца не давало ему сойти с ума и впасть в беспамятство. "За все в жизни приходится платить, но не таааааак, не так, не вечностью и уж, тем более, не вечностью одиночества!!!" Страх, страх убивал в нем все то приятное что еще оставалось в нем. Страх того, что все что он сейчас почувствовал, все что увидел и понял, это все было в нем всегда, что он не придумал и не понял ничего нового, что все знания уже давно заложены в человеке. Что все человечество – просто машины, которые действуют по определенной программе. Что не может быть случайностей. Все мысли и знания – это миф, это просто как пленка кассеты она перематывается с одной катушки на другую, и пока мы не прослушаем ее всю, мы не сможем узнать что там в конце. Так и человек, просто разматывает знания спрятанные в нем глубоко – глубоко внутри и действует согласно заложенной в него программе. "Не-е-е-е-е-т!!! Хочу вернуться! Да кто я такой чтобы это понимать? За что мне это? Кто я такой? Я Господь? Я Вселенная, а люди просто сказка придуманная мной? Нет! Мне просто нужно вспомнить. Мне просто нужно вспомнить имя!!! Я должен вспомнить кто я!!! Я должен вспомнить что настоящее, а что нет, я должен вспомнить себя". "Себя?" "Я ЧЕЛОВЕК!!! Да я человек и не более!!!" Приятное чувство того, что он начинает вспоминать, начинает выходить из этой комнаты переполняли его, воспоминания цеплялись одно за другим. Они крутили его по спирали, возвращали назад, перед ним мелькали эпохи, события, лица. Наконец он начал различать очертания комнаты, он вспомнил, что именно отсюда все начиналось, пока она была еще не очень четкой и многие предметы были в ней не правильными, но это была она. — Я дома, дома. Первый раз за этот вечер он заговорил вслух. "Вечер? Нет, год, хотя какой год? Столетие или тысячелетие. Как давно все началось? Миллионы веков назад? Нет... Нет..." Комната опять начала терять очертания. — Я всего лишь человек. Человек!!! — Его голос звучал в пустой комнате. Он вспомнил, что он человек, человек совершивший большую глупость. Глупость, позволившую ему понять так много, что теперь он не обретет покоя никогда. Теперь ему мало кто будет по настоящему интересен, теперь его мало кто поймет. И поймет ли вообще? Музыка звучала все еще странно, но теперь он уже разбирал слова. Это были последние слова песни. Мысленно он повторил их... "How Can It Feel, This Wrong" Его взгляд был направлен в окно, там все еще шел дождь, а фигурки девочки и женщины превратились в почти незаметные точки. "Почти как оловянные солдатики".